В 1995
году после полной потери возможности зарабатывать средства на содержание семьи в получившей независимость Украине, как и многие тысячи людей, он отправляется в Москву, рассчитывая найти выход в столице России.
«Я работал маляром и плиточником, каменщиком и сантехником, изолировщиком труб. Мы не имели возможности помыться в течение 45 дней. А когда вся одежда в иглах изоляционной ваты, это испытание силы воли. Мы спал на грязных фуфайках, укрываясь ими же. Деньги нам платили с большим запозданием. Мы с напарником часто голодали. Дошло до того, что мы по очереди вымакивали сухарями соус из опустевшей консервной банки. Через день наступала моя очередь. И это был праздник.
Multisens в этот момент всё глубже осваивал глубины литературы. Так как живописью в тот момент заниматься не было ни духовного ни материального ресурса. Я писал стихи и роман о своей жизни в Москве. О перестрелках банд в подмосковье, свидетелем одной из которых стал лично. О людях, у которых работодатели забрали украинские паспорта, а сами исчезли. Рабочие остались и без работы и без возможности вернуться на родину без документов. Писал о чеченских криминальных группировках, контролирующих центр столицы России, которые отправляли свои добытые незаконным промыслом деньги родственникам на продолжение войны с федеральными силовиками.
Роман создавался в стиле Multisens и конструировался из спонтанно перетекающих друг в друга реальных документальных событий и ощущений».
Зимой 1996 года после несчастного случая художник сломал правую руку, но ему приходилось работать, не получив медицинской помощи. Так как работа была нелегальной.
Он рассказывает: « Если бы мы пошли в больницу, нас могли обнаружить правоохранители. В то время в России шла чеченская война, и нелегалам нужно было быть очень осторожными из-за постоянных проверок паспортов. Сломанная рука, которой я всегда рисовал, привела меня к идее попробовать рисовать ногой. Рабочие, окружившие меня на стройке, когда я вечером на куске картонного ящика нарисовал портрет одного из них ногой, громко выражали своё удивление.
Я был удивлён не меньше, и ещё подумал, что искусство наделяет человека дополнительной силой, я понял, что могу больше, чем предполагаю, это стало моментом завершения творческого кризиса. Это было моментом полного переосмысления своей жизни. У меня закончилась депрессия, длившаяся шесть лет. С этого момента я начал создавать Multisens инсталляции прямо на рабочем месте. Стопка кирпичей при определённом освещении могла выдать образ фигуративной живописи тенью. Также из арматурной проволоки, торчащей из разбитой бетонной плиты мог появиться человек с крыльями. Московский период стал стартом позитивного Multisens. Ты принимал реальность, такой какая она есть и находил не пыль и грязь, не уныние и тоску, а повод изобрести праздник здесь и сейчас. Я осознал ценность жизни. Выстрелы бандитских автоматов и голод научили меня ценить пение птиц и запах сухаря, согретого на электрообогревающем устройстве рабочего вагончика на стройке. Я увидел, как прекрасен снег, на котором ворон рассматривает свою голубую тень. Москва подарила мне жажду жить ярче. В полный рост, не сгибаясь. Москва подарила мне веру в Бога. Потому, что другого источника энергии у меня больше не было. Я считаю, что именно в это время почувствовал в себе настоящего художника. У меня выросли крылья».